Уве Мартинсен надеялся, что его тетки окажутся приятными. Он не видел родственниц с детства. Тогда он слегка побаивался их. Но это было давно; они наверняка оттаяли на старости лет. Уве было известно об оригинальности тетушек, ведь вся остальная семья с ними не общалась. Но Гури и он планировали разбить лед, оставив Сисель у бабушек (и избавившись от нее на время). Три очаровательные старушки…

Им будет так приятно заполучить малышку к себе в дом! Раз уж они живут в деревне и все такое…

Сисель больше не говорила о поездке. Все равно не поможет.

Вместо этого она начала бегать вдоль берега, пока родители сидели и отдыхали каждый на своем камне. Сисель была такая легкая и худенькая, что жара от палящего солнца не беспокоила ее. Она рассматривала всякие чудесные камешки на песке и бросала изредка какой-нибудь из них в протекавшую рядом воду.

Девочка нагнулась, чтобы ближе разглядеть что-то, блестевшее на дне, прямо у берега. Что бы это могло быть? Она опустила руку, почувствовала, как поток подхватил ее, но все-таки достала предмет.

Разжав кулак, она увидела, что это была просто монета со странным узором. Похоже на какие-то буковки или значки. Монета была в плачевном состоянии, вряд ли кто-то взял бы ее себе, но девочка тщательно вытерла ее о траву и положила в карман. Мама позвала дочку, и Сисель вернулась к родителям. Они снова продолжили свой изнуряющий путь вдоль берега.

— А ты уверен, что мы правильно идем? — спросила Гури своего мужа.

У него уже не было прежней уверенности.

— Должно быть, да, — сказал он с тяжелым сердцем. — Но, с другой стороны, мы теперь были бы уже на месте. Здесь все так переменилось с тех пор, как я был ребенком. Железная дорога и …

— Дурная голова! — фыркнула Гури. — Ну так спроси вон тех мальчишек возле лесопилки!

Они действительно сбились с пути. Лишь через несколько часов они снова вышли на нужную дорогу.

С некоторым недоумением они рассматривали дом на вершине холма. Уже опустились сумерки, ветра в этот вечер не было, и снова взошла луна. Ее изумрудный, струящийся свет освещал знакомый дом.

— Что за страшный замок с привидениями! — прошептала Гури. — Твои тетки действительно живут здесь?

— Адрес правильный. Но это хуже, чем я ожидал, — сообщил Уве. — Его не ремонтировали сотню лет.

Сисель ничего не сказала. Ее трясло от страха.

— Но ведь они охотно приглашали девочку, — Уве попытался успокоиться.

— Ну спасибо, если ты называешь это «охотно», — ответила Гури. — «Девочка может приехать. Но мы рассчитываем, конечно, на скромное вознаграждение». И точка.

— Они же старые и наверняка бедные, — вступился за теток Уве. — Пойдем, внутри, должно быть, находиться приятнее.

Хриплый звонок прозвучал, когда потянули за шнур возле входа. Через некоторое время дверь приоткрылась на дюйм, не больше. Дверная цепочка была туго натянута.

— Добрый вечер, — бесстрашно поздоровался Уве, обращаясь к щели. — Это мы, привезли девочку.

Дверь медленно отворилась, и семью впустили в прихожую, обставленную черной мебелью и скудно освещенную старомодной лампой.

— Здравствуйте, здравствуйте, тетя… мм-м… Герд, давно мы не виделись! — произнес Уве.

Сисель уставилась на огромную камею и на два рыбьих глаза над ней. Тетя Герд с тусклыми, безжизненными волосами выглядела расплывшейся. У двери стояла такая же бледная, но более худая старшая сестра, Агнес. В комнате сидела пухлая младшая сестра Беата, она была поглощена пасьянсом и жевала конфеты.

— Проходите, — проквакала тетя Герд. — Поздно вы заявились.

Уве пролепетал что-то о том, как они заблудились, и после взаимных приветствий тетя Агнес отрубила:

— Деньги на стол, Уве! Твой отец всегда был небрежен с деньгами, так что лучше будет, если мы получим плату за девочку немедленно. После отпуска у тебя, наверное, не останется ни гроша. Я подсчитала почем нынче жилье и хлеб. К тому же мы вычтем за дрова, износ мебели и за другие убытки. И не забудь почасовую оплату для нас, ведь за твоей дочерью нужен присмотр. Двадцать пять крон будет вполне приемлемо, не так ли?

— Двадцать пять крон? — вскрикнула Гури ошеломленно. — За восемь дней? Нет, но…

— Да, мы можем потребовать и тридцать.

— Нет, спасибо, сойдемся на двадцати пяти, — вздохнула Гури.

Это был почти весь их бюджет на поездку.

— А где она будет жить? — поинтересовался Уве.

— Мы выбрали коричневый салон, — сказала тетя Герд. — У нас нет лишних спален, а в коричневом салоне стоит часть менее ценной мебели. Для нас будет лучше, если она будет спать там.

Мнение самой Сисель, естественно, не учитывалось.

— Но это не значит, что она сможет распоряжаться мебелью как захочет, — вмешалась тетя Агнес. — Это фамильные реликвии, и мы к ним сильно привязаны.

«Часть мебели» было слабо сказано, старухи явно поскромничали. Комната напоминала магазин с барахлом, которое антиквар уже не рассчитывал продать, там стояла мебель разных эпох в загадочных сочетаниях, и вычурные предметы сомнительной ценности занимали все свободное место. Уве прокладывал себе дорогу к расшатанной кровати, пробираясь между столами и стульями, этажерками и раскрашенными гипсовыми статуями.

— Здесь ты будешь спать, Сисель, — успокоительно сказал он девочке, но по ее полным слез глазам увидел, что вся эта затея оставить дочку в доме у теток оказалась ужасной ошибкой. Отец понимал ее, он и сам бы не стал здесь жить.

Гури отозвала его в сторону для разговора с глазу на глаз. Она выглядела недовольной.

— Неужели нельзя оставить Сисель у кого-нибудь другого?

Уве покачал головой.

— Слишком поздно.

— Теперь нам придется заночевать! — заявила Гури. — Из-за этого целый день пропадет. Но, по крайней мере, мы составим девочке компанию. Правда, в этой комнате мы не сможем остаться, здесь слишком мало места.

После множества жалоб и возражений сестры согласились, чтобы родственники легли в дальней комнате. Но вначале Уве поклялся заплатить за ночлег. Тетки утверждали, что это принесет им совершенно ненужные дополнительные хлопоты.

Когда они получили от Уве тяжелым трудом заработанные деньги, их довольные лица говорили о возможности компромисса.

Сисель стояла у окна. В ярком лунном свете виднелись лишь самые крупные звезды. Если от Ориона провести черту, то получатся чьи-то плечи. А еще маленькие злые глазки и рот с кривой ухмылкой.

Луна освещала коричневый салон, который назывался так вполне заслуженно. Свет падал на кровать несчастной Сисель, которая лежала под одеялом и изредка всхлипывала. Восемь бесконечных дней и ночей ей предстояло провести в этом ужасном доме среди неприветливых теток! Вот если бы ей разрешили остаться с папой и мамой! Но они твердят о том, чтобы «побыть немного одним», «попытаться что-то сохранить» и о других глупостях.

Она должна завтра сбежать, подумалось девочке. Ей было все равно куда, замерзнет ли она, умрет с голоду или получит солнечный удар, придется ли ей ночевать в лесу. Все, что угодно лучше, чем эти холодные старухи и их страшный дом!

Внезапно Сисель замерла и высунула голову из-под одеяла. Было трудно различить отдельные предметы в странной меблировке, но она и не видела ничего необычного. Она только слышала что-то. Что-то неопределенное.

Ее отделяли от родителей несколько комнат. Звать на помощь не имело смысла. Да она и не смела кричать. Подумать только, а вдруг и впрямь еще кто-то находится в комнате?

Но нет, она слышала этот звук не рядом с собой. Он шел сверху. Шаркающие шаги на верхнем этаже. Пустом.

Кто-то ходит там, наверху, скорее, крадется на цыпочках. Половицы скрипят и повизгивают.

Тем не менее Сисель немного успокоилась. Кто бы ни бродил там, наверху, он не смог бы достать ее.

Возник новый звук. Девочка узнала его, она слышала такой же много раз из родительской спальни. Приглушенное поскрипывание кровати. Размеренное и ритмичное. Ей никогда не нравился этот звук, хотя она и не знала, что он означал. Обычно он усиливался через некоторое время, а затем Сисель всегда чувствовала толчки в стену и слышала учащенные сильные вздохи.