Колдовской миг миновал. Сага и Марсель вздохнули, словно после большого физического напряжения.

Пауль был прав, они и сами так думали. Весь день они тащились по сосняку, ступая по мху и колючей хвое, пробираясь через заросли черники под высокими елями, перелезая через замшелые камни, одолевая густой подлесок в смешанном лесу. В густом еловом лесу они царапались о высохшие нижние ветки, то и дело вытаскивали застревающую в кустах тележку. Марсель потихоньку бранился, но Пауль, слышавший это, шикал на него.

— Не злоупотребляй именем Сатаны, — сердито сказал он. — А то он отомстит.

Сага перестала понимать Пауля. Он был такой сложной личностью, не похожей ни на кого из ее прежних знакомых. Грубый и религиозный, добрый и злой.

Да и был ли он религиозным? Он постоянно защищал Сатану, а не Бога.

Тем временем они подошли к большому озеру и направились в обход. Теперь они вышли на открытое пространство и видели уже деревушку с церковью. Но показываться на глаза людям они еще не решались, желая сначала убедиться в том, что они уже в Норвегии.

На дорогу они старались не выходить, хотя время от времени оказывались на лесной тропинке, широкой или узкой. У них не было желания встречаться с кем-нибудь. Один раз они даже слышали разговор. Но люди эти говорили по-шведски.

Они ничего не знали о том, широко ли распространилась холера и много ли людей в лесах знают про эпидемию и про то, что нельзя пересекать границу, но выбора у них не было. И, не говоря об этом вслух, они мысленно отваживали от себя болезнь…

Местность вокруг них стала совершенно пустынной.

Покинув последний привал, они всерьез почувствовали свою заброшенность. Солнце уже зашло за вершины холмов, и, хотя еще не наступила темнота, настроение у всех было мрачное.

Никаких признаков человеческой жизни!

Это был самый глухой участок полей привидений.

Сага шла теперь рядом с Марселем, ища у него защиты, в том числе, и от Пауля. Хотя это было и абсурдно, но он пугал ее своей непостижимостью. Неземная красота, отделяющая его от остальных людей, — это объяснялось, разумеется, его высоким происхождением — и его крутой нрав. Ей становилось все более и более неприятно его присутствие, хотя она и не понимала почему.

Он был неизвестным и непостижимым источником великой опасности — и это все, что она знала.

Его отношение к ним обоим было также двойственно. Марселя он терпел, возможно, потому, что ему требовался попутчик в этих далеко не безопасных лесах. Но Пауль относился к Марселю с унизительным высокомерием знатного вельможи, что сам Марсель воспринимал с сокрушительным спокойствием. Кстати, он все воспринимал спокойно.

Отношение же Пауля к Саге было неустойчивым. То он принимался неистово ухаживать за ней и тут же охладевал к ней на полпути, видя, что это ни к чему не ведет. То он относился к ней так же, как и к Марселю — высокомерно, чуть иронично, словно давая ей понять, как мало она значит для него. То он вел себя как напыщенный диктатор. Но однажды, когда они находились чуть поодаль от Марселя, он схватил ее руку, сжал и процедил сквозь зубы — хрипло, почти шепотом:

— Разве ты не знаешь, что ты моя? Когда ты отдашься мне, Сага? Именно такой, как я, должен обладать тобой! Я хочу увидеть, как лед в твоих глазах превращается в жар любви! И пока я это не увижу, я не отступлю!

Его слова показались ей весьма банальными, но она ничего ему не ответила. Она просто высвободила руку и отошла в сторону, озабоченная и взволнованная.

Если бы она была такой, как в девичестве — мечтательной фиалкой, она тут же уступила бы такому красавцу. Но Сага была как птица с подпаленными крыльями, и сердце ее не лежало к нему.

Может быть, Пауль видел, что происходит между ней и Марселем? Может быть, это задевало его самолюбие? По его поведению этого нельзя было сказать.

Или же причины были глубже?

Темнота вокруг них сгущалась, но они продолжали идти дальше. От земли поднимался холодный туман, в лесу было тихо.

Незримые существа, порожденные фантазией Саги, роились вокруг них. И она не могла отделаться от ощущения того, что эти мистические существа преследуют их всю дорогу.

Внезапно Пауль остановился.

— Смотрите! — прошептал он.

Перед ними было небольшое озерцо с темной водой и усыпанными хвоей берегами, за которым начинался густой еловый лес.

На противоположном берегу озера стоял огромный лось и пил, отражаясь в воде. Почуяв их, лось поднял свою благородную голову, внимательно посмотрел на них через озеро, повел ушами и снова принялся пить.

— Роскошное животное, — прошептал Пауль.

— Да, — сказала Сага. — Он такой красивый… по другую сторону озера…

Оба улыбнулись ей и пошли дальше. Она тоже пошла, держа Марселя за руку.

Они решили разбить лагерь неподалеку от озера. Вскоре они увидели еще одно озеро, на берегу которого стояло два домика. Они остановились, чтобы разобраться в ситуации.

— Мы должны быть уже в Норвегии, — сказал Пауль.

Марсель был настроен скептически.

— Я пойду туда и спрошу, — решительно произнес Пауль. — Я вижу там двух девушек, постараюсь уговорить их дать нам пристанище на ночь.

— Нет, нет, — с улыбкой сказал Марсель. — Если это шведы, нам не следует этого делать. Сходи узнай! Они настолько будут очарованы твоим шармом, что забудут спросить, откуда ты прибыл. Но будь добр, ограничь это знакомство обычным расспросом, у нас нет времени на всякие оргии.

— Свят, свят, — шутливо улыбнулся Пауль и направился туда.

Близость человеческого жилья намного улучшила их настроение. Когда их было трое, между ними чувствовалось постоянное напряжение.

Или, может быть, они почувствовали облегчение от того, что Пауль покинул их? Сага смотрела, как он приближается к домам.

Она инстинктивно подошла поближе к Марселю.

— Он так смущает меня, — сказала она.

— Меня тоже, — пробормотал Марсель.

— Не понимаю, что он такое…

О, как жутко она выразилась, сказав «что» вместо «кто»!

Она сразу как-то съежилась.

Пауль подошел к девушкам, которые стояли, как парализованные, потеряв дар речи. Сага хорошо понимала их. Из глубины дремучих лесов к ним вышло само совершенство! Как они должны были воспринимать его появление?

Там, возле домов, они долго разговаривали. А Сага и Марсель стояли молча, ощущая близость друг друга. Он — чуть позади нее, и ей казалось, что от него к ней струится какое-то удивительно прекрасное чувство. Это чувство говорило… о тоске. О прочной, незримой связи, обо всем том, что он мог бы дать ей, если она захочет это принять.

Сага хотела его. Впервые в жизни она хотела принять любовь мужчины. Но можно ли было назвать любовью такое короткое знакомство?

Да, можно было. То, что наполняло теперь все ее мысли и чувства, исходило не только от нее, но и от Марселя. Атмосфера вокруг них была наполнена заразительным единодушием. Она чувствовала, как все ее тело и ее душа стремятся к Марселю. Она ощущала зуд на коже, кровь приливала ко всем ее чувствительным местам, и по его глубокому, медленному дыханию она видела, что он испытывает то же, что и она.

Она повернулась и посмотрела на него. Теперь, когда поблизости не было Пауля, она увидела, насколько своеобразной была красота Марселя. Он не был тем «картинным архангелом», которым казался ей Пауль. В Марселе было что-то более глубокое. Строгая серьезность соседствовала в нем с тихой нежностью. Его удивительные глаза, такие светлые на смуглом лице, обладали неодолимой силой внушения. Глаза его были глубоко посажены, отчего казались еще более таинственными и притягательными. И эти глаза теперь улыбались ей тихо и серьезно, они говорили ей все то, что невозможно было выразить в словах…

И когда он заговорил, слова его напугали ее.

— Ты знаешь, он хочет обладать тобой, он просто помешан на этом.